Звездной карьере и 6 млн подписчиков Стас Давыдов обязан компьютеру и доступному интернету, которые появились у него где-то в 2001 году. Компьютер тогда был с «пробегом» от предыдущего хозяина и объемом жесткого диска в 1,18 ГБ. Но он был скорее не средством развлечения, а инструментом коммуникации, который в IRC-чатах позволял найти единомышленников.

— По сути, вся команда «This is Хорошо» познакомилась в IRC-чате на местных латвийских каналах о рок-музыке. Какое-то время до YouTube я и сам играл. В интернете проводил очень много времени. Но это время было связано с активностями: с сообществом рижских «жэжэшников» мы организовывали флешмобы, акции, парады мыльных пузырей и прочее. По большому счету интернет я использовал для социального общения, коммуникаций, в результате которых была офлайн-активность.

Тогда у меня не было достаточно мощного компьютера, чтобы играть во все современные игры, а потому запускал довольно старенькие тайтлы. Сейчас я куда больший геймер. Конечно, времени на это не хватает, приходится выбирать между дополнительными двумя часами сна или игрушками. Играю и на PS4, и на PC, иногда в Overwatch играю без остановки, а потом пересаживаюсь за настоящие игры. Потому как все эти онлайн-проекты — не настоящие, они не рассказывают тебе историю, не погружают в свою атмосферу. Что понравилось из последнего? Horizon: Zero Dawn, на компьютере наконец добрался до Pillars of Eternity в духе классических RPG, как первые Fallout.

— Даже в 2010 году русскоязычный YouTube был в неком зачаточном состоянии. Что подтолкнуло к созданию собственного канала?

— Мы начинали уже командой. Виталик Голованов позвал Сержа Федоренко с предложением: «Почему бы не начать мутить в интернете?» А так как я занимался всякими активностями вроде КВН, косплея на аниме-фестивалях, то сценического опыта хватало. Мне и предложили вести эту программу о странных и вирусных роликах в сети.

На тот момент идея была абсолютно странная. Мы из Латвии смотрели на YouTube в основном западные каналы, где все это активно разрасталось. По их подходу было видно, что для людей это единственный род деятельности. Хм, наверное, они как-то на этом зарабатывают. Мы не понимали как, но была надежда, что и у нас получится. Уже через полгода стали получать первые деньги с YouTube через американскую «партнерку», которая только-только начала подключать русскоязычные каналы.

— Вспоминая YouTube той поры, можно назвать только пару каналов, которые на регулярной основе делали видео. Было ли сложно начинать и раскручивать все это из неизвестности?

— Было страшно и непонятно. Не было примера, каких-то пособий. Просто скидывали ролики друзьям, они делились ими со своими друзьями. На тот момент это было что-то свежее, новое, поэтому оно хорошо расходилось и через социальные сети.

Да и каналов было не больше десятка: Руслан Усачев, Макс Голополосов, что-то начинали делать «Игромания» и Kanobu. У людей особо-то и выбора не было, что посмотреть. У тех, кто начал первым, естественно, было определенное преимущество.

— Не скучаешь по тем временам? Возможно, это было как-то более наивно, открыто и по-душевному, а сейчас превратилось в бизнес?

— Да, все эти эпитеты подойдут. Было наивно и проще. Но я бы не сказал, что скучаю. Логично, что когда какая-то сфера развивается, туда приходят и качество, и продюсерские агентства, и бизнес. Ничего плохого в этом нет.

Есть много тех, кто до сих пор в основном смотрит «This is Хорошо». Но сегодня это не самые активные люди. Когда-то они были 16-летними школьниками, а сейчас мне пишут какие-нибудь менеджеры банка с рекламным предложением: «Смотрим вас всем отделом и помним. Давайте делать проект». Это интересно и приятно.

Если семь лет назад мы были фронтменами интернета, квинтэссенцией русскоязычного YouTube, то сегодня превратились в канал больше для тех, у кого нет особо времени активничать в интернете.

— Ты в Минске не в первый раз. Все эти визиты связаны с работой или есть время посмотреть на нашу столицу в свое удовольствие?

— Да, оба раза я приезжал по делам, связанным с YouTube. Но Минск каждый раз радует. Я даже заметил кое-какие изменения. Два года назад мне весь город понравился, был чистым и приятным. Но в некоторых местах были такие советские вещи, как покрашенные в зеленый цвет заборы. В этот приезд я такого не заметил. Поругать на самом деле не за что.

Времени на «погулять» не было, но в Минске прочувствовал особую атмосферу: людей в городе не много, что напоминает мне Ригу, но у нас улицы меньше и город теснее. А Минск — с простором. Как я понимаю, это из-за разрушений в годы Второй мировой. Москва такая же по ширине, но весь этот простор заполнен огромным количеством людей.

Успели погулять по Зыбицкой, но когда люди стали слишком часто узнавать, то пришлось ретироваться домой. Было забавно, что когда мы перешли через мост к какому-то парку, то там было совершенно пусто, тихо и спокойно. Очень крутой контраст с бурлящей жизнью на том берегу.

Для меня отдых сейчас — это когда вокруг нет посторонних людей. Остаться в спокойствии дома — это роскошь, которую я ценю. Нет, мне нравится путешествовать, но на полноценную поездку для себя не хватает времени: мероприятия, съемки. Это может растягиваться на 4—5 недель без выходных дома.

— Бывают моменты, когда хочется махнуть на все рукой и неделю «потюленить» дома за компьютером?

— Иногда хочется, но это свойственно любой работе. У нас она хотя бы отличается разнообразием. Да и мы нормировали рабочие дни, стараемся по выходным уделять время себе.

Случаются моменты, когда устаю, вспоминаю работу в магазине радиоуправляемых моделей, где был начальник, а мне достаточно было хорошо выполнять определенные функции. Но эти мысли быстро проходят. Разнообразие все-таки берет верх. Мы ведь гибкие — когда что-то надоедает, можем легко это поменять внутри коллектива, снимаем другие ролики. Они нестандартны для канала, но по душе нам.

— Канал ориентирован на русскоязычную аудиторию. Сам ты из Латвии. Смотрят на родине?

— В Латвии много русскоговорящих, но благодаря тому, что здесь есть и не русскоязычное население, в Риге живется куда спокойнее: можно свободно гулять по улицам, ходить в магазин. Раз в день узнают, но это абсолютно не напрягает в отличие от Минска, где в один момент мы поняли, что пора валить.

До какого-то момента считал, что я полностью русский. Но после того как мы начали регулярно ездить в Москву, осознал, что в нас очень много балтийского, мы отличаемся по менталитету. Мы куда спокойнее, законопослушнее. Даже люди из рекламного агентства, с которым мы работаем, переучиваются пристегиваться на заднем сиденье.

И в том же языковом плане. Мы говорим на русском, латышском, английском. Когда начали плотно общаться с носителями русского языка, то поняли, что у нас много в использовании белорусских, украинских, польских слов. Ту же шуфлядку в России мало кто знает. У них это выдвижной ящик. Ужас! Сложно, длинно. Шуфлядка куда как экономнее.

— Насколько популярность и богатство коррелируют в контексте русскоязычного YouTube?

— Ни один «ютубер» не является прям уж богачом, но на этом можно неплохо зарабатывать. Мы обеспечиваем большую команду людей зарплатами, однако сами в деньгах не купаемся: определили себе конкретный заработок, которого хватает на жизнь, а остальное вкладываем в аппаратуру и новые проекты. Приятно быть работодателем в своей стране.

Конкретно над «This is Хорошо» работает семь человек. Часть из них задействована в других проектах, занимается не только съемками и монтажом. У нас есть еще и текстовые проекты, магазин брендированных вещей, система поддержки авторов. В сумме 12 сотрудников.

Правда, город за последние десять лет сильно поредел. Молодые и амбициозные выбрали заграницу для реализации. Лично для меня это даже хорошо: на улицах стало спокойнее и тише. Но в плане экономики все довольно печально. Страна погрязла в таком легком постсоветском летаргическом сне. Здесь нет остатков СССР, однако есть синдром винить во всем Советский Союз. Здесь очень много политических партий, которые не пытаются решать проблемы, а ищут виноватого. И чаще всего им оказывается СССР. А надо бы уже отбросить все это и развивать то, что есть.

— Ваш канал и «+100500» из того поколения, на котором и зарождался русскоязычный YouTube. У обоих шоу были и общие зрители, и свои собственные фанаты, которые недолюбливали конкурента. Как строились отношения с Максом лично у вас?

— Мы из той первой волны YouTube, в которой не было модным публично ругаться. Конечно, были какие-то подколки, но не более того. А когда оба канала отсчитали второй-третий год своего существования, то и смысла в этом не было. Скорее зрители придумали конфронтацию, ругались между собой и спорили. Мы с Максом хорошо общаемся: он провел выпуск у меня, я был ведущим на его шоу.

Возможно, на нынешнем YouTube и стоило бы публично поругаться, чтобы привлечь к себе внимание. Но это не самое приятное занятие. Подобные вещи сейчас происходят с различными известными «ютуберами». Они стали публичными персонами, а аудитории приятно покопаться в их грязном белье. Но как по мне, это контент для совсем уж школьников, его стыдно подавать людям.

Штативы в каталоге Onliner.by

Читайте также:

• Как попасть в IT и что для этого нужно? Рассказывает директор по персоналу айтишной компании
• Стоит ли переплачивать за геймерские клавиатуры, мыши и коврики? Разбираемся с киберспортсменами

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by