«Территория стартапа». Юрий Гурский о социальном капитале, проблемах в IT и тупых идеях
Мы живем в эпоху, когда одна фантастическая идея талантливого человека, получив поддержку и развившись в рекордные сроки, меняет мир и приносит десятки миллиардов прибыли. Взрывной рост числа технологических стартапов во 2-й половине 90-х журнал The Economist сравнил с Кембрийским взрывом. Сегодня же в тройку самых дорогих компаний мира входят Apple, Microsoft и Google. Следующее поколение — Uber, Xiaomi, Airbnb, Snapchat, Palantir — уже вступило в клуб «20 миллиардов» и уверенно завоевывает мир.
В Беларуси нарастает движение стартапов, выстраивается экосистема и все чаще СМИ радуют новостями об очередной прорывной разработке, талантливом инженере, выстрелившей кампании. За каждым интересным стартапом стоит яркий человек. Со своей историей, знаниями, умением мыслить нетривиально и системно. Проект «Территория стартапа» познакомит читателей со всеми звеньями цепи: от идеи, начала разработки, формирования команды, развития продукта до венчурных инвесторов. Потому что своевременные инвестиции для стартапа как топливо для ракеты: не зальешь — не полетит!
Юрий Гурский — белорусский IT-предприниматель, основатель проектов Viaden Media, Sport.com, ментор проекта Maps.me. Имеет большой опыт управления в сфере IT-индустрии. После продажи Maps.me холдингу Mail.ru работает в Москве в качестве директора по новым продуктам Mail.ru. Обладатель титула «Предприниматель года» в Беларуси, является членом Сообщества бизнес-ангелов и венчурных инвесторов БАВИН, успешно инвестирует в IT-проекты. Входит в состав организационного комитета ежегодного конкурса Республики Беларусь в области IT-проектов IT-Jump. Магистр бизнес-администрирования Executive MBA.
— Расскажи про себя. Как и когда ты попал в IT?
— Мое незаконченное образование — программист. Но времени на учебу не было совсем, уже в университете я работал — был одним из директоров достаточно крупного российского издательства «Питер». Позже закончил факультет журналистики БГУ и бизнес-школу Козьминского в ИПМ. В IT попал лет в 16 случайно, потом ушел оттуда, да и то не до конца: мы издавали компьютерные книги. Это был мой личный гешефт: книги по Photoshop и компьютерной графике я писал сам. Даже какое-то время входил в пятерку самых продаваемых авторов.
На тот момент в России и Беларуси IT был «черноватым» бизнесом, в лучшем случае — «серым». Интересных тем было мало. Нормальный IT появился в годах 2006—2008. Занимаясь книгами, мы были готовы к тому, что постепенно бумага уйдет. И когда появился iPhone, еще даже без App Store, стало понятно, что вот он — новый способ донесения контента. После этого я довольно оперативно ушел из издательства, и мы с Виктором Прокопеней основали компанию Viaden Mobile. Изначально запустили два направления: фитнес-приложение и приложение, которое базировалось на наработках Viaden в области казино-игр. Позже оно было перенесено в App Store с отказом от реальных денег и превращено в социальную игру. Так как тема была на взлете, а мы были одними из первых, бизнес быстро развивался. От момента, когда была написана первая строчка кода, до момента, когда компания была куплена израильским миллиардером, прошло чуть больше чем 1,5 года. Это быстро, даже слишком.
— Ты занимаешься таким количеством разных тем… Как справляешься?
— На самом деле, тема, которой я в основном занимаюсь, — одна: работа с людьми. Это самое важное. Любой проект, любую команду я оцениваю с этой точки зрения. Если люди толковые, можно одну тему закрыть, новую открыть, можно развернуться… А если бестолковые, то любую самую гениальную тему они «сольют».
Так вот, в IT все сводится к тому, что надо найти людей, которые в среднем толковее и быстрее, чем все остальные. Это основной лайфхак и основная проблема, ведь здесь ты конкурируешь со всем миром. Я своим сотрудникам постоянно говорю: «Вот вы сегодня утром проснулись, и вместе с вами проснулось еще 7 миллиардов человек! Ваши деньги готовы забрать китаец, индус, мексиканец, японец… И заберут, если вы будете хуже».
В нашей реальности мы очень ограничены в человеческих ресурсах, и, наверное, это основная проблема, почему ни в Беларуси, ни в России невозможно запустить большое количество хороших проектов. Люди, которые могут делать продукт мирового уровня, — это единичный товар. В РФ много специалистов поглотило коррупционное поле, а в РБ и так населения не много. Из них в IT — 50 тысяч человек, толковых — человек 200. Все…
— Но ведь и в Израиле похожая ситуация?
— А с Израилем у нас ситуация несравнимая.
— Почему несравнимая? Все сравнивают…
— После поглощения израильской корпорацией я частично три года отработал в Израиле. Так вот, еврейская культура, которой 5 тысяч лет, основана на изучении Торы. Благодаря этому у них хорошо прокачивается уважение к знаниям и воспитание личностей. В Беларуси как воспитывают мамы? «Ты — дебил! Двойку получил! Лучше бы я тебя не рожала…» Достаточно выйти в магазин и посмотреть, как они там на детей орут. Ну и дети, понятное дело, вырастают с ощущением, что они реально ничего в этой жизни не могут.
В Израиле еврейская мама говорит: «Мы — избранная нация, каждому еврею Бог помогает лично. Поэтому у тебя не может не получиться, чем бы ты ни занимался!» С этим чувством дети там растут. Плюс они все поголовно идут в армию, где служат 3,5 года и за это время отлично дисциплинируются. А если сильно умные, то время в армии проводят в частях, работающих с IT и безопасностью. В 22 года они возвращаются из армии, идут в университет и в 27—28 лет они наконец молодые специалисты. В итоге идут в IT делать бизнес в 30—32 года, гораздо лучше психологически и технически подготовленные, стремятся делать более реалистичные проекты. Так что израильский кейс достаточно уникальный. В Беларуси есть только один совпадающий фактор — отсутствие внутреннего рынка и полезных ископаемых. Поэтому лучшие мозги идут в IT и сразу работают на весь мир.
— В сегодняшнем мире успеваемость в школе, оценки имеют значение?
— Сейчас уже нет. В наше время IQ легко заменяется компьютерами. Зато именно из-за них сегодня категорически важна прокачка в области эмоционального интеллекта. Просто необходимо учиться выстраивать отношения.
Наверное, слышали — есть теория сети: каждый человек имеет свою сеть контактов. Одно знакомство — одно звено. Так вот сила человека квадратична его звеньям. Человек, у которого четыре контакта, в четыре раза сильнее, чем человек, у которого два контакта. Но подписчики в сетях «ВКонтакте» или Facebook — это не есть социальный контакт. Сейчас кто угодно может добавить тебя в друзья. Социальный капитал формируется за счет тех людей, которым полезен ты, и тех, которые полезны тебе. Условно говоря, это банк услуг. Исходя из этого и строится сеть. Я могу позвонить большому количеству людей с просьбой — и мне не откажут. Но и мне могут позвонить. Уже сейчас процентов 30 времени у меня уходит на чужие дела. Но и мои дела решают посторонние люди — разумеется, совершенно бесплатно. Это называется социальный капитал.
— Социальные вложения себя окупают?
— А долгоиграющие вложения всегда себя окупают. Работа на успех — это когда достаточно долго вкладываешь, ничего не получая.
— Maps.me тоже получили от тебя в первую очередь социальный капитал?
— Я тогда сказал ребятам: я могу дать денег, но вижу, что ваша проблема не в этом. Если вы будете делать правильные вещи, то деньги заработаете сами. Да, при продаже компании Mail.ru мой социальный капитал имел значение, потому что, когда продается бизнес, очень важно, какая у тебя репутация. Люди, которые его покупают, меньше всего хотят купить себе геморрой. Продать что-то, не создавая проблем, — это искусство. В данном случае я давал персональные гарантии, что все будет хорошо. Я поэтому и пришел в Mail.ru. В целом интеграция прошла более чем гладко. Конфликтов внутри команды нет. За год проект вырос в 8,5 раза. Сейчас у нас порядка 30 миллионов закачек, 6—7 миллионов человек в месяц постоянно пользуется программой. Основной вызов, который сегодня стоит перед бизнесом, — как сделать, чтобы приложение использовалось теми, кто его скачал, постоянно, а не только в путешествии.
— Давай поговорим про стартапы…
— Давай. Вообще, мне не нравится ни термин «стартап», ни движение это стартаперское. Там много разгильдяйства внутри. Глобально стартап — это очень простая штука. Это бизнес с не до конца апробированной бизнес-моделью, желательно растущий не менее чем на 20% в месяц и активно ищущий свою нишу. Если не растущий — это не стартап, а только идея, ну или пара раздолбаев делает вид, что чем-то занята. На мой взгляд, «ВКонтакте» — это еще стартап: несмотря на то, что ему уже столько лет, он еще ищет финальную бизнес-модель. В игровых бизнесах все происходит быстрее: ему может быть три месяца, но он уже не стартап. Глобально из тех людей, которые называют себя стартаперами, таковыми являются хорошо если 5—10%.
— Ты часто бываешь на всяких стартаперских «митингах» в Беларуси. Много хороших идей?
— Вопрос обычно не в идеях, а в людях. Они не умеют доводить идею до качественного воплощения. Поэтому не важно, что они рассказывают про идею, важно, как они видят путь от идеи к продукту.
А что касается «хороших» идей… Когда вышли Instagram, Snapchat, то была жесткая критика, непринятие и непонимание. Но именно тупые идеи способны дать большой рост. То, что очевидно и не глупо, как правило, очевидно большому количеству людей. И либо реализовано, либо реализуется в разных частях мира.
Нас в бизнес-школе учили: чтобы получить хороший эффект, надо что-то нарушить. Закон, например, или правило, или привычку. Не нарушив, останешься плюс-минус в рамках среднего. А в среднем деньги заканчиваются достаточно быстро, потому что там все. Это абсолютная конкуренция.
— В чем заключается искусство инвестора?
— В том, чтобы вовремя увидеть лучший из проектов. Стартаперское движение — это чистый дарвинизм, похожий на некое движение муравьев в листве. Стартует много муравьев, большинство погибает, один добегает до конца. Почему мне невыгодно запускать хорошую идею самому? Потому что я становлюсь 51-м из всех тех муравьев, которые бегут, да еще и отягощенным проблемами корпорации. Я точно проиграю. Мне выгоднее подождать год и схватить муравья-чемпиона. Искусство — вовремя понять, какой именно из муравьев отрывается, и выбрать его из общей массы. Ну и договориться.
На ранней стадии развития проекта важна готовность быстро поменять то, что не получается, при этом не поменяв слишком рано. Не отказаться от удачной идеи из-за недостатка терпения. Как в случае с запуском ракеты. Можно сконструировать прекрасную модель, но не долить солярки. Она подлетит на метр и упадет. А все скажут: да, ерунда-модель, ерунда-инженеры… А дело-то в солярке. Инвестиции — это и есть топливо для ракеты.
— В современном мире важно быть эффективным. Можешь дать свое определение эффективности?
— Эффективность — это всегда соответствие задачам. Один очень уважаемый в РБ человек как-то в бане на мой вопрос «Как же так?.. Почему у вас все так неэффективно?» сказал: «Ты можешь оценить эффективность, только когда понимаешь задачи. В рамках реально поставленных перед нами задач мы достаточно эффективны». Именно поэтому я не люблю судить о политике, политиках и их эффективности. Тут всегда нужно понимать реальные задачи, а они не всегда на поверхности. Глобально для меня сейчас эффективность — это только то, насколько ты достиг результата.
Так же оцениваю сотрудников. Оценка, «хороший» или «плохой» человек, меня вообще не волнует. Есть люди, которые с этим справляются. А есть такие, которым все мешает: погода, рынок, да что угодно…
— Ты сейчас на какой позиции?
— Я сейчас директор по новым продуктам Mail.ru.
— А свой проект сделать не планируешь?
— Мы сейчас делаем несколько новых проектов. В один из них я особенно вкладываюсь. Если компания, которой я поручил его сделать, сделает все правильно, уже через год это будет достаточно приличный бизнес.
Идея проста. Сегодня одно из самых популярных приложений — это женские календари, где женщины следят за своим циклом. Пока все они находятся на уровне инструмента, решающего какую-то целевую задачу. Я хочу сдвинуть календарь с этого уровня в положение, когда на основании данных, вносимых туда женщиной, c помощью докторов (если понадобится) можно будет выдавать готовые решения проблемы в области женского здоровья. Например, женщины обычно переживают, если у них случается задержка в несколько дней. На нынешнем уровне система говорит: не волнуйся, судя по опыту такое случается. А на нашем уровне система уже сможет разобраться в ситуации и сказать, например: «По нашему мнению, в вашем случае это не очень хорошо. Наш доктор Н. из Швейцарии дал такие-то рекомендации. Получите — распишитесь. Вот список клиник, куда можно сходить в вашем городе».
В данном случае мы продаем ощущение безопасности и заботы. Ведь самое сложное — это избавиться от ощущения «со мной что-то происходит, а что, я не знаю».
Я бы хотел в первую очередь избавиться от субъективности решений врачей, сделав процесс более объективным на основе большого количества данных. Когда у нас будет информация о 5—10 миллионах женщин, ситуация будет более понятной. Сейчас алгоритмизация принятия решений в медицине — это очень сильный тренд, который уже успешно работает в США. У нас в системе здравоохранения с людьми случается много проблем, в том числе и оттого, что врач принимает решение единолично. Но ведь они тоже люди: кто-то учился очень давно и его знания устарели, кто-то плохо учился, у кого-то свое видение жизни…
— На какой рынок будет ориентирован этот продукт?
— Прежде всего Америка. Там есть очень хорошая возможность монетизации через страховки. Этим проект и интересен. Правда, США как страна мне не сильно нравятся…
— А Беларусь?
— Беларусь тоже не сильно… Но к ней больше скидок как к Родине. Мне ближе Европа. Америка напоминает страну детей, которых однажды закинули на необитаемый остров, предложив там построить государство. Получилось неплохо, но немного инфантильно. Культура жизни там чрезвычайно низкая. Нет такого продуманного веками образа жизни, как, скажем, в Швейцарии, Германии или Франции. Но для бизнеса это идеальное место.
— Во что еще кроме бизнеса ты бы вложил свое время и деньги?
— Ну, мне очень нравилось заниматься Sport.com, потому что он совмещал для меня бизнес и хобби. У нас в свое время был нормальный бизнес, связанный с казино, но я реально ощущал себя ничтожеством каждый день. В Sport.com я чувствовал, что каждая скачка кому-то улучшила жизнь. Мне нравится заниматься тем, что делает человечество как систему лучше. У меня до сих пор есть традиция, которую я перенял у евреев: 10% всех денег, которые я зарабатываю, отправляю в тот же день на благотворительность. Во всех религиях есть такая форма отдачи. И да, она увеличивает эффективность. Почему сейчас все миллиардеры стремятся все отдать? Они поняли, что деньги — это энергия. А энергия должна циркулировать: не только входить, но и выходить, чтобы не случилось запора. Человек может быть лишь проводником, который перенаправляет эти потоки в разные полезные русла. В этом основной смысл зарабатывания денег.
Мой личный уровень потребления очень невысокий. Я не хочу ни самолет, ни яхту, ни даже Ferrari.
— А когда перестал хотеть?
— Когда понял, что отдавать приятнее. Очень быстро стало понятно, что большинство вещей, которые можно купить за деньги, наносят уму, телу и особенно душе человека вред. Мужчинам деньги даются в первую очередь для того, чтобы он достойно обеспечивал свою семью. Потом чтобы он сделал что-то полезное для своей страны, а затем и для всего человечества. Самое тупое, что можно сделать с деньгами, — купить яхту за 400 миллионов. Если тебя в жизни что-то не устраивает, надо работать над проблемой в своей голове. А это гораздо дешевле и эффективнее.
— На что бы ты потратил миллиард, если бы он на тебя вдруг свалился?
— В текущей ситуации я бы открыл в Беларуси современный IT-университет. Я примерно прикидывал, сколько это стоит, у меня получалось что-то в пределах 10—20 лет и нескольких сотен миллионов… Но это то, что могло бы реально изменить многие вещи, потому что сейчас у нас нет нормального современного образования. Есть воронка, которая позволяет талантливых людей закинуть в компанию, а уже компания пытается их чему-то научить.
И я не верю, что это может произойти на уровне БГУИРа или БГУ, просто потому, что у них нет ресурсов и денег, чтобы обеспечить достойные условия для преподавателей соответствующего уровня. Когда вымоется остаток людей со старой советской закалкой, там будет беда. Уже 15 лет назад, когда я учился, чувствовалась деградация. Сейчас без поддержки IT-компаний этого образования вообще бы не существовало, даже в терпимой форме. Так что это было бы хорошее дело! И да, дорогое! Но мне бы оно принесло гораздо больше удовольствия, чем автопарк Ferrari.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by
