Удивление не было продиктовано лишь тем, что значительная часть головного мозга пациента попросту не существовала, если верить сканированию, а тем, что мужчина (назовем его Луи — реальное имя не указано) продолжал жить. Более того, вполне нормальной жизнью: Луи на момент обращения был госслужащим, у него была жена и двое детей. На здоровье он особенно не жаловался, все было в пределах нормы для его возраста.

Проведенные исследования показали, что практически вся структура головного мозга Луи представляет собой жидкость, а от главного органа центральной нервной системы осталось как будто около 10% — сохранным оказался внешний тонкий слой тканей. Это видно на сканах головного мозга пациента:

Когнитивные способности мужчины были снижены, однако не столь драматично, насколько могли бы. Так, уровень вербального интеллекта оценили в 84 балла, общий IQ — в 75 баллов.

Вербальный интеллект отвечает за получение, анализ и применение информации, это способность человека использовать язык в коммуникации, выражать свои мысли, формировать ассоциации и так далее. Коэффициент интеллекта — это общая количественная оценка уровня интеллекта человека, «нормальным» считается уровень в диапазоне 90—110, однако способы подсчета могут отличаться.

Как следует из опубликованных в 2007 году документов, эксперты посчитали мужчину социально адаптированным, хоть и «не слишком умным», «ниже среднего уровня». Во время экспертизы врачи изучили медицинскую историю заболеваний Луи, выяснив, что предпосылки к его состоянию были. Так, оказалось, что вскоре после рождения, когда французу было шесть месяцев, у младенца диагностировали приобретенную гидроцефалию неопределенного происхождения.

Тогда малышу провели так называемое вентрикулоатриальное шунтирование: желудочек мозга соединили с правым предсердием трубкой, по которой отводится лишняя цереброспинальная жидкость. Это оказалось эффективным решением на долгие годы, однако, когда Луи исполнилось 14 лет, у мальчика развилась атаксия и затем — парез левой ноги.

Атаксия — это нарушение согласованности движений различных мышц при условии отсутствия мышечной слабости. При этом расстройстве мышечная сила сохраняется, а контроль за движениями снижается, что приводит к неловким и неточным движениям.

Парез, в свою очередь, это потеря мышечной силы, которая может быть связана с поражением нервной системы. В данном случае расстройство могло проявляться в выраженной слабости мышц голени и стопы.

Правда, и это не стало приговором: специалисты провели ревизию шунта, после чего все симптомы исчезли. В последующие годы молодой человек если и обращался к врачам, то по «обычным» вопросам, его здоровье до 44-летнего возраста медики называли «нормальным», как и психофизиологическое состояние.

Проведенные же сканы головного мозга, поясняли исследователи, выявили значительное увеличение боковых желудочков, а также третьего и четвертого (то есть всех входящих в желудочковую систему); сильное истончение коры больших полушарий; кисту в задней черепной ямке (это область вблизи основания черепа, в которой находятся мозжечок и часть ствола головного мозга).

Специалисты поставили диагноз, согласно которому объем находящейся в желудочковой системе цереброспинальной жидкости мог повыситься из-за блокировки проводящих ее путей. Было проведено несколько хирургических вмешательств, итогом которых стала полная стабилизация состояния Луи: слабость в ногах пропала, а негативных изменений как физического, так и психического состояния не наблюдалось. Француза, мозг которого в течение 30 лет постепенно исчезал, отправили домой в добром здравии. На этом история закончилась? Нет.

Состояние мозга мужчины и сохранность его интеллектуальных, двигательных и любых иных функций виделись как неразрешимая загадка: вопросы касались и того, как этот человек в принципе смог выжить и обладать сознанием — с учетом того, что около 90% его головного мозга заместила жидкость.

Дело в том, что, согласно одной из теорий, опубликованной в 2005 году известными учеными Фрэнсисом Криком и Кристофом Кохом, за работу сознания может отвечать так называемая ограда мозга, тонкий слой нейронов между важнейшими областями этого органа. Однако в случае с Луи она визуально отсутствовала, то есть и сознания у мужчины как будто не должно быть.

По мнению Акселя Клереманса, история Луи косвенно указывает на потенциально слабые места теорий, которые основываются на том, что человеческое сознание завязано на какие-то конкретные части мозга. Более того, это касается и других областей: лобная, теменная, височная и затылочная доли контролируют движение, чувства, умение говорить, отвечают за зрение, слух, а также эмоциональные и когнитивные функции. Но у Луи все эти области были значительно ослаблены, при этом он оставался вполне здоровым человеком.

Вероятно, продолжает Клереманс, когда разрушение мозга происходит постепенно в течение длительного времени, сохранные его части «перехватывают» функции, адаптируясь к новым условиям (аналогичную теорию высказали и его коллеги). Другой вопрос: как? Ученый предполагал, что функциональная пластичность мозга является ключом к пониманию того, как работает сознание.

То есть мозг, говорил Клереманс, «учится быть сознательным», получая информацию извне и изнутри, он как будто создает теорию самого себя через опыт и взаимодействие с собой и миром. Причем делает это не по принципу обычной записи данных на носитель, а через «понимание» и перезапись с учетом нового опыта.

«Сознание — это теория мозга о самом себе», — добавил ученый. Он предположил, что мозг Луи все еще сохранял возможность поддерживать эту теорию доступными механизмами и потому мужчина смог остаться тем же человеком, которым был до практически полного уничтожения собственного мозга. Здесь стоит отметить, что сама по себе теория, озвученная Клеремансом, не является новой, такой подход обсуждали и ранее, ученый лишь предлагает принять во внимание пример Луи.

Получилось ли раскрыть тайну француза? Лишь отчасти. В 2017 году отмечалось, что Луи, вероятно, страдал от так называемой окклюзионной гидроцефалии, при которой ткани мозга могут не быть полностью разрушены, однако они сжаты давлением жидкости до состояния тонкого слоя (то есть все же не исчезли и не растворились). Тем не менее вопросов осталось почти так же много, как и в 2007 году, когда медицинское сообщество впервые узнало о французе: проверить гипотезу, озвученную выше, не удалось. Однако случай Луи дал новую пищу для размышлений на тему того, на что способен мозг в плане адаптации и как далеки мы от полного понимания его функций и возможностей.

«Что меня поражает по сей день, так это то, как мозг может справиться с чем-то, что считается несовместимо с жизнью», — заявил Макс Мюнке, педиатр и невролог из Национального института исследований генома человека в Бетесде, штат Мэриленд, США.

Единственный ли Луи такой? Нет, история знает и другие подобные примеры адаптации. Например, американец Джонатан Келехар стал известен как человек, живущий без мозжечка (а он отвечает за координацию движений, регуляцию равновесия и мышечного тонуса). Предполагалось, что Джонатан не сможет вести жизнь, хотя бы минимально приближенную к нормальной, однако все сложилось иначе.

А в 2018 году сообщалось о мужчине, который только ближе к 60 годам выяснил: он живет только с одним — правым — полушарием мозга. Писали, что мужчина отличался нормальным неврологическим статусом, отслужил в армии, имел семью и детей, дожил до пенсии.

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by