Капитализм с лицом социализма. Это про современный Китай, страну, которая сумела под вывеской «социализма с китайской спецификой» построить мощную экономику, высокотехнологичное цифровое общество. Весь мир залипает в TikTok и затаривается у Джека Ма. Китай генерирует сотни долларовых миллионеров в год, а этикетка Made in China давно отмылась от потребительских предрассудков о низкокачественном товаре. В небольшом цикле материалов мы расскажем, как из лагуны контрафакта Китай превратился в экономику, которую стремятся скопировать многие. Как произошло становление китайского технологического общества. Как страна закрывалась от западного интернета и взращивала собственных технологических гигантов. Как сперва Китай копировал всех, а теперь все копируют Китай.
Этот выпуск задаст базу для будущих рассказов. Даст понимание того, как Китай сдвинулся с мертвой точки радикального социализма, взял на вооружение мощь капитализма и благодаря политике открытости и прямым иностранным инвестициям превратился в ведущую технологическую экономику мира.
К периоду реформ в конце 1970-х годов Китай подошел в сложном состоянии. За время правления Мао Цзэдуна, китайского аналога Иосифа Сталина, ожидаемая продолжительность жизни китайцев выросла с 35 до 68 лет, а популяция — с 600 млн до 1 млрд человек. При этом такого же роста пахотных земель, а соответственно, и количества пищи на один рот не наблюдалось. Случались засухи, наводнения, мор.
«Большой скачок», который, по задумке Мао Цзэдуна, должен был укрепить промышленность, стал одной из самых крупных трагедий XX века, катастрофой в области сельского хозяйства, приведшей к смерти от голода десятки миллионов китайцев. Этому способствовали принудительная коллективизация, эксперименты с плотностью посевов, насильственный перевод миллионов крестьян на строящиеся фабрики и заводы, а также массовое истребление воробьев.
Этих птиц считали главными вредителями на полях, но, когда популяцию воробьев значительно проредили, число настоящих вредителей — насекомых — катастрофически выросло. И они нанесли куда больший ущерб посевам. К этому добавились два засушливых года. Урожайность стремительно падала, люди голодали и умирали прямо у ворот колхозных зернохранилищ.
За этим последовали времена «культурной революции», смуты, политического хаоса и беспощадной борьбы с внутренней буржуазией вплоть до смерти великого китайского кормчего Мао.
После его кончины в Китае сформировалось новое правительство. Оно ставит новые амбициозные задачи и привлекает займы у западных стран, чтобы закупиться передовыми технологиями и оборудованием. До этого власти Китая относились негативно к займам у капиталистов. В свое время брали кредит у СССР и лишь однажды закупались оборудованием в Японии.
В 1978 году делегации чиновников и директоров госзаводов совершают поездки в более 50 стран: от Сингапура и Японии до Швейцарии и США. В оплоте капитализма делегация 40 дней изучает ведение сельского хозяйства и новые технологии в этой сфере.
В то же время сам Китай принимает 30 делегаций из разных стран. В Поднебесную с лекциями для чиновников приезжают видный американский экономист Милтон Фридман, эксперты из Восточной и Западной Европы.
Новое правительство было в шоке, когда осознало, какой стремительный экономический рост испытывают их азиатские соседи, да и весь мир в целом. Внешняя самоизоляция как простых людей, так и правительственной верхушки была обусловлена идеологией. Капитализм — враг и угроза номер один в мире, никаких дел с капиталистами вести нельзя, прыгаем в будущее лишь за счет собственных сил.
Будущий отец китайской экономической реформы Дэн Сяопин побывал в Японии и США, где был поражен передовыми технологиями и управленческими методиками. Во время поездки в Сингапур Дэн расспрашивал архитектора местного экономического чуда Ли Куан Ю о прямых иностранных инвестициях, а также признавал ошибки коммунистического правительства Китая. Там он делает важный вывод: прямые инвестиции из-за рубежа открывают дорогу к знаниям в области технологий и управления, которые так нужны китайской экономике.
И пускай эти поездки явно показали провал предыдущей экономической политики, но вера в социализм у компартии не таяла. Просто порешали, что в строительстве социализма были допущены ошибки: превосходство социалистической системы полностью не реализовано, из-за чего китайские крестьяне и рабочие живут хуже японцев.
В декабре 1978 года на пленуме ЦК компартии объявляют программу «Четырех модернизаций»: промышленности, «оборонки», сельского хозяйства, науки и технологий. Если Мао считал, что рабочих и крестьян достаточно мотивировать революционным энтузиазмом, то новые власти опирались на материальную заинтересованность. Если Мао централизовал всю власть у верхушки, то новое правительство решило делегировать полномочия вниз по вертикали — не только местным органам власти, но и самим предприятиям и их директорам. Со временем им разрешат самим определять, как и сколько платить работникам, нанимать ли подрядчиков, сколько продукции выпускать.
Радикальная идеология отошла на второй план, во главу стала экономика и социалистическая модернизация. В социализм продолжали верить, но двигателем его должны были стать инновации капитализма.
Начались реформы на госпредприятиях, им разрешили оставлять себе часть прибыли и наращивать производство сверх государственного плана. За три года реформе подверглись более 6000 предприятий.
Снизу вверх шли реформы в сельском хозяйстве. Эта отрасль была в серьезном упадке, все силы были брошены на промышленность, а потому расхлебывать плоды коллективизации приходилось на местах и мелким чиновникам. В одной бедной деревне местные партийщики решили поставить эксперимент и выделить клочок земли под частное фермерство. Частники смогли собрать урожай в три раза больше, чем у колхозников. Эксперимент расширяли, но держали в секрете от высшего руководства, так как частное фермерство и подряд с крестьянскими дворами все еще были под запретом.
Со временем ограничения начали снимать: сначала для отсталых бедных регионов, но в конце концов — для всей страны. Лишь спустя четыре года после первых экспериментов по деколлективизации народного хозяйства.
Фермеры получили возможность заниматься на своей земле (не в личной собственности, а в аренде) теми культурами, на которые есть спрос на рынке, а также самостоятельно выбирать рабочий график.
Благодаря построенной в период правления Мао и его «Большого скачка» инфраструктуре (ирригация, электрификация, дороги) удалось добиться беспрецедентного сельскохозяйственного бума продуктивности в первые годы реформ.
Тогда же в начале 80-х эвфемизмом частного предпринимательства в городах стали индивидуальные хозяйства. Горожанам разрешили работать на себя, нанимать до семи человек. Стали появляться торговцы и ремесленники, парикмахеры и лапшичники, частные рестораны. Хотя все они и работали в условиях гнета и под угрозой попасть под статью о каком-нибудь экономическом преступлении.
Показателен пример одного из первых китайских миллионеров Нянь Гуанцзю. При Мао он дважды сидел в тюрьме за торговлю. Во времена реформ стал продавать жареные семечки. Семечки были отличные, дешевые, клиентов Нянь не обвешивал. За это его прозвали дурачком. Но очереди к лотку только росли. В реформенное время бизнес Няня разросся до фабрики и сотни человек. Наем рабочих в таком количестве считался эксплуатацией чужого труда. Фабрика под вывеской «Семечки дурака» подвергалась проверкам, но за Няня вступился сам Дэн Сяопин. Трижды вместо того, чтобы осудить китайского миллионера, он просто давал ему работать дальше — невероятное везение с учетом того, что на частных предпринимателей по всему Китаю не стеснялись заводить уголовные дела тысячами.
Можно было бы обвинить кое-кого в корысти, но историки сходятся во мнении, что политической элитой Китая в первую очередь двигало желание сделать страну богатой и могущественной.
Наиболее мощным и показательным оказался эксперимент с особыми экономическими зонами. Из поездки в Гонконг китайцы вынесли идею создания зон с особыми условиями ведения хозяйства. Первая появилась в маленьком и бедном рыбацком городке Шэньчжэнь на юго-востоке провинции Гуандун. Этот город граничил с Гонконгом и должен был стать китайским ответом цветущему Гонконгу, который тогда еще находился под властью британской короны.
Особая экономическая зона Шэньчжэнь представляла собой лабораторию, где социализм экспериментировал с капиталистическими принципами в экономике. Административные, жилые, торговые районы, научно-исследовательские институты, экспортно-ориентированные компании.
Всего таких зон было четыре в прибрежном Китае, это были окна на Запад, пускай они и находились на берегу Южно-Китайского моря. Шэньчжэнь, который до реформы насчитывал от силы 30 000 человек, сегодня разросся до 13-миллионного населения. Правительство Китая, понимая успешность такой модели, открывает особые экономические зоны еще в 14 прибрежных городах, а затем начинает распространять опыт все глубже в сердце страны.
Во многом это заслуга политики открытости, которую в 80-х активно проводит китайское правительство. Визиты на высшем уровне в США и прием американского президента Рейгана в Пекине ведут к нормализации отношений. Это помимо многочисленных делегаций статусом поменьше, которые курсируют туда-обратно по всему миру.
У китайских студентов появляется возможность учиться в американских вузах. И даже дети политической элиты отправляются на учебу в США.
Китайские товары получают доступ на американский рынок, а внутренний китайский рынок становится привлекательным для западного капитала.
Первый завод в Китае открывает гонконгский бизнесмен — в той самой провинции Гуандун, где вскоре появятся особые экономические зоны. Дэн Сяопин инспектирует Шэньчжэнь и называет стремительно развивающийся город образцом политики открытых дверей. Западный бизнес получает сигнал о том, что сворачивать программу китайцы не намерены, и устремляется в особые экономические зоны.
Низкие затраты на производство приводят к созданию фирм по выпуску одежды, обуви, игрушек. Иностранные компании были вынуждены открывать магазины прямо в гостиницах, так как офисных зданий попросту не существовало. Кроме того, единственной доступной опцией было создание совместного предприятия с китайским партнером. Идея заключалась в том, что иностранцы привносят какое-то технологическое ноу-хау и получают доступ к рынку, а китайцы работают со всей бюрократией.
В этот период 80-х зарождается много китайских компаний, которые в конце концов эволюционируют в глобальные бизнесы: Lenovo, TCL, Haier. Последняя, например, обосновалась на рынке благодаря немецкому производителю холодильников Liebherr. В 1984 году немцы заключили с китайцами договор о создании совместного предприятия, предложив технологии и оборудование китайскому партнеру.
Похожая история с заходом на рынок и у немецкой «Фольксваген». Она смогла открыть свой завод в Шанхае, только вступив в совместное предприятие, где получила менее 50% доли, но смогла экономить на издержках по производству.
В те же годы первый иностранец становится руководителем китайского госпредприятия. Речь про Вернера Гериха и Уханьский дизельный завод. Педантичный немец особое внимание уделял контролю качества, а завод на какое-то время стал главным брендом Китая.
Правда, после отъезда немца его реформы открутили назад. Чиновники не были готовы к столь радикальным переменам в стимулировании труда рабочих. Но Гериха запомнили, и уже в нулевых поставили ему бронзовый памятник в центре города. Это третий немец, помимо Карла Маркса и Фридриха Энгельса, который удостоился такой чести в Китае.
Видение коммунистической партии относительно того, чем должен стать Китай, постоянно трансформируется. Вначале речь шла о могущественной современной социалистической державе, затем взгляды скорректировали и объявили о строительстве социализма с китайской спецификой. Вкрапления капитализма звучат в призыве строить «плановую торговую экономику» и т. д.
Рассказ у нас не про политику, но ее стороной не обойти. Реформы в экономике и раскрепощение приводили к тому, что студенты в середине 80-х периодически устраивали протестные акции. Требовали реформ не только в экономике, но и в политике, расширения и соблюдения прав человека.
В те годы генсеком компартии Китая был Ху Яобан, хотя фактическим руководителем страны и был Дэн Сяопин. Ху был прогрессивных политических взглядов, выступал за терпимость к инакомыслию и ослабление диктатуры единственной партии в политической жизни страны. В общем, шел против генеральной линии и не стал жестко пресекать студенческие выступления. За это его раскритиковали другие партийные лидеры, Ху взял самоотвод, а в апреле 1989 года внезапно скончался от сердечного приступа.
Спонтанные траурные митинги переросли в массовые протесты на площади Тянаньмэнь, которую, в соответствии с санкцией Дэн Сяопина, войска брали штурмом с огромным числом погибших граждан. Проблемы с общественным недовольством компартия по-другому решать не умела.
Это на некоторое время притормозило экономические реформы. Приток иностранных инвестиций сократился, а некоторые реформы даже открутили назад. Но в долгосрочной перспективе это практически никак не сказалось на развитии страны.
В следующих выпусках мы подробнее остановимся на том, как создавался бизнес в Китае. Поговорим о технологическом шпионаже и контрафакте, о появлении интернета и интернет-компаний, рассмотрим самые заметные китайские бренды и их трансформацию, а также условия работы простого китайца во времена реформ и сегодня, растущем неравенстве в доходах.
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро
Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by
