О чем фильм

Начало 1960-х выдалось непростым для командной советской экономики: скрытая девальвация и призванная замаскировать ее денежная реформа, острые проблемы в сельском хозяйстве, вылившиеся в дефицит хлеба и закупки зерна за рубежом, продовольственные карточки и повышение цен.

31 мая было объявлено о подорожании мясо-молочных продуктов примерно на треть — конечно же, «по просьбам трудящихся». Трудящиеся, правда, ничего не просили, а потому, согласно донесениям гэбэшников, некоторые даже стали сомневаться в официальных источниках пропаганды, а также позволять себе крамольные антигосударственные мысли об ухудшении жизни.

В Новочеркасске ситуация осложнилась тем, что на следующий день после повышения цен рабочим местного электровозостроительного завода объявили о пересмотре норм оплаты труда. Проще говоря, зарплату решили снизить тоже примерно на треть. Рабочие стали волноваться. Возникло стихийное собрание. Говорят, пришел директор завода и в ответ на замечания работников об отсутствии мяса в грубой форме посоветовал им питаться пирожками с ливером.

Брошенная директором фраза вызвала всплеск негодования у сотрудников завода. Начальник под давлением перепалки ретировался, недовольство росло как на дрожжах. За полдня количество недовольных выросло с нескольких десятков до нескольких тысяч. Производство встало, работники перекрыли железную дорогу и остановили пассажирский поезд Саратов — Ростов.

Очень скоро о забастовке стало известно на самом верху. Хрущев отдал команду в кратчайшие сроки подавить бунт любой ценой. Исполнители с удовольствием взяли под козырек и чуть ли не наперегонки бросились выслуживаться.

Ближе к вечеру к заводу подошли около 150 спецназовцев. Одновременно в толпу протестующих внедрились десятки сотрудников КГБ, переодетые в гражданскую, а порой и рабочую одежду. Они слушали, что говорят собравшиеся, и незаметно фотографировали их, чтобы потом найти.

Единого организационного центра у стачки не было. Люди на месте решали, что им делать дальше. Кто-то хотел послать делегацию к электродному заводу, чтобы тот тоже ушел на забастовку. Другие призывали захватить управление в городе и обратиться с призывом ко всей стране.

Ближе к ночи протестующие разошлись по домам, договорившись утром 2 июня выйти на площадь к горкому партии и потребовать ответов от администрации города. Ночью же в город вошли танки и бронетранспортеры. Завод взяли под охрану, в Новочеркасске объявили комендантский час. Хрущев еще раз лично потребовал силой подавить «антисоветский бунт».

Утром толпа высыпала на площадь у горкома. Администрация к тому времени здание покинула: чиновники не захотели разговаривать с людьми. Зато заговорили ружья. По протестующим открыли огонь. По официальным данным, всего во время протестов были убиты 24 человека, около 70 получили тяжелые огнестрельные ранения. Оставшиеся в живых после стрельбы разбежались.

Сразу после разгона на площадь прибыли пожарные машины: нужно было побыстрее смыть кровь с асфальта. Там, где ее в итоге отмыть не смогли, на следующий день укладывали новый асфальт. Милиционерам тоже пришлось поработать: на протяжении двух ночей они спешно закапывали трупы на удаленных старых кладбищах — без табличек и крестов, в чужих могилах. На протяжении десятилетий родные убитых не знали, где похоронены их близкие.

Милиционеры и военные дали расписки, в которых под угрозой расстрела обязались не распространяться о произошедшем в Новочеркасске. А дальше начались старые добрые чистки и репрессии. По сделанным во время стачки фотографиям чекисты отыскивали участников протестов — раненых забирали из больниц, других запихивали в «воронки» средь бела дня, за третьими приезжали прямо домой ночью.

Самый гуманный и справедливый в мире суд приговорил к расстрелу семерых заводчан «за бандитизм и попытку свержения советской власти». Более 100 человек попали в тюрьму на сроки вплоть до 15 лет.

Город, конечно, сразу не успокоился. Для наведения порядка в Новочеркасск направили отряды сотрудников КГБ и идеологов. Первые выявляли неблагонадежных товарищей и делали все, чтобы информация о расстреле не распространялась, а вторые убеждали жителей: жертвы случайны («автомат выпал из рук солдата и, ударившись о землю, сам застрочил»), а протестующие были «татуированными уголовниками», которые пили водку и «выкрикивали глумливые лозунги антисоветского содержания».

Правда о событиях, произошедших в начале того лета в Новочеркасске, выплыла только во время перестройки ближе к 1990-м. Расстрелянных и осужденных реабилитировали. Против Хрущева и других инициаторов кровавой расправы возбудили уголовное дело — и тут же закрыли его «в связи со смертью фигурантов».

«Как такое возможно?»

Всем этим событиям и посвящен фильм Андрея Кончаловского. История персонализирована и показана главным образом через главную героиню — партработницу Люду. Она против всяких революций и протестов. «Чего народу не хватает?» — удивляется Люда, по блату рассовывая в авоську консервы, литовский сыр, дефицитные конфеты, глазированные сырки и сигареты. В войну вон за хлеб батрачили, и ничего было, а сейчас подавай этому народу что-то.

У Люды есть любовник, престарелый отец, юная дочь и очень ответственная работа: нужно сидеть в кабинете и слушать доклады руководителей разных отраслей и предприятий. Вот товарищ докладывает, мол, преподаватели и студенты всецело поддерживают объявленное партией повышение цен. Как не поддержать, если власть внятно объяснила: это все во благо, чтобы обеспечить столовые мясом и молоком. Ну а если кто-то с чем-то не согласен, тогда, конечно, надо принять меры. Хорошо, что таких несознательных отщепенцев мало, а в большинстве своем народ хороший и полностью поддерживает партию.

Аккурат во время такого совещания поступает информация о забастовке на заводе. «В нашем социалистическом обществе забастовка? Это как?!» — администрация города в шоке. «Они там пьяные, что ли, все?» — недоумевает партработница Люда от того, что люди могут быть чем-то недовольны в прекрасной стране.

Внутренний конфликт Люды разрастается, когда революционный вихрь захватывает ее дочь. «Мы в демократии живем — свобода собраний и демонстраций», — почему-то верит та. «Пьянь и хулиганье ваши демонстрации!» — ставит ее на место партработница и мать.

А потом — страшный расстрел, устроенный то ли солдатами, то ли чекистами, поди разберись. И дочери нет. И пыл, с которым недавно Люда перед высоким начальством требовала арестовать и по всей строгости закона судить бунтарей, куда-то улетучился. И бодрый рапорт об успехах советской промышленности по всесоюзному радио под аккомпанемент пуль и криков умирающих звучит уже не так убедительно.

Калейдоскопом во сне и тумане проносятся чекисты, по ночам выволакивающие участников протеста из квартир, допросы врачей, тотальное устрашение всех свидетелей, поиск «негодяев» по фотографиям (гляньте-ка, эта уборщица посмела на митинге кричать «Толстопузые!»), обвинения американских кукловодов и провокаторов, выступление с трибуны образцового рабочего, который не поддался уговорам кучки отморозков и отправил их восвояси со своими грязными призывами к забастовке.

Что все эти потуги государственной машины, в пыль перемалывающей десятки тысяч судеб, по сравнению с твоей личной человеческой трагедией? Да, воспитываемые десятилетиями рабская психология и привычка подчиняться сильной руке рушатся не сразу и отнюдь не безболезненно. Вот и Люда, потерявшая смысл жизни и осознающая, кто в этом повинен, в конце отпускает страшное «Сталина вернуть бы. Без него никак. Не справимся».

---

«Дорогие товарищи!» оказался неожиданно близким. Не верится, что события фильма происходили почти 60 лет назад, а Кончаловский не обладает даром предвидения.

Да, это не идеальное кино. В нем хватает недостатков, свойственных почти всем российским фильмам. Это в первую очередь слабая игра актеров, занятых во второстепенных ролях (при этом к исполнителям ролей центральных персонажей вопросов нет, Юлия Высоцкая чрезвычайно убедительна), а также неумение работать с массовкой. Но все это меркнет на фоне зеркального символизма, связавшего две такие далекие, но такие похожие эпохи здесь и сейчас.

В фильме есть бравые генералы, с упоением вспоминающие, как собственными руками пытали людей. Они без тени сомнения готовы расстрелять и раздавить танковыми гусеницами всех несогласных, прекрасно понимая, что люди всего лишь отстаивают свои конституционные права. Здесь гадают о том, окажется военный человеком или нет, — шансы одинаковые. Здесь высокие чины кручинятся о несознательном народе, который ничегошеньки не понимает. Здесь главное для власти — не только подавить протесты, но и ни в коем случае не допустить распространения информации. Здесь устраивают провластную дискотеку, на которую сгоняют «пленных» дружинников и комсомольцев.

Такое вот черно-белое кино, которое, к сожалению, чересчур естественно смешивается со вроде бы цветной реальностью.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. ng@onliner.by