---

От помощника сантехника до дальнобойщика и кризиса доткомов

Мой отец был классическим голодным советским программистом и хотел, чтобы я тоже стал программистом. Вот только я не хотел. Математика? Да ну ее к черту! Я хочу быть водителем и зарабатывать нормальные деньги!

Долгой присказки не будет, сразу перейду к сути. Была середина 1990-х, я уже был женат. Супруга окончила школу с золотой медалью, потом мединститут с отличием. В мечтах видела себя секретаршей за печатной машинкой, в красивом платье и с накрашенными ногтями. Но постоянное безденежье и беспросветность той постсоветской жизни побудили ее к отъезду. Так моя жена уехала в США с семилетним стажем врача-невропатолога. А вместе с ней уехал и я.

По приезде я пристроился в дом престарелых помощником сантехника. Платили мне $6 в час, притом что минимальная оплата тогда составляла $5,15 в час. Жена нашла работу кем-то вроде медсестры за $8 в час. О программировании тогда даже не думали, хотя в комнате для ориентации иммигрантов видели на стенке список профессий с заработками. Программист — $40 тыс. в год. Это было в 1996-м.

Все изменилось через год, когда мы съездили в Филадельфию к друзьям по Минску. Семейная пара жила в новом таунхаусе, а супруг сетовал, что хоть завтра может устроиться программистом на $50 тыс. в год, но хочет $55 тыс., так что придется где-то неделю поискать работу. У меня и жены глаза на лоб полезли…

Вот после этого мы и решили сменить работу. Я выучился на водителя грузовика, а жена в 1998-м записалась в американский колледж, потратила 16 месяцев и $14 тыс. Потом сказала, что не так жалко денег, как убитого времени. Когда она стала искать работу, оказалось, что работодатели в ее услугах не нуждаются.

Хорошо, что наш приятель из Минска создал в Балтиморе свою воскресную школу по советским вузовским стандартам. Моя супруга ездила туда за 260 километров и уже после первого занятия сказала, что узнала больше, чем за 16 месяцев американских курсов.

Друг посоветовал изучать Java, потому что тогда это было что-то новое, никто ничего не знал, а первую работу лучше искать как раз в новом сегменте из-за малой конкуренции. Так она и ездила по выходным, изучала основы программирования, а потом и Java, выполняла домашние задания.

После завершения школы жена разослала резюме по всей стране и первую работу в IT нашла за 2,5 тыс. километров от нас — в Солт-Лейк-Сити, штат Юта. Добирались туда мы три дня. Это был самый конец 1990-х, эпоха доткомов.

В то время любая компания с названием х-х-х.com находила инвесторов моментально. Грибы не успевали расти с такой скоростью, как деньги падали с неба. Акции росли в цене сами по себе. Продукта еще не было, но все готовы были инвестировать в идею. Кто-то становился миллионером на перепродаже акций. Вот и моя жена устроилась в один из множества подобных стартапов.

А уже через месяц где-то в биржевых новостях я услышал, что король-то голый. Еще через полгода работу пришлось бросить. Крах доткомов, задержки с зарплатой, все дела… Не торопясь, в течение двух недель на новеньком автомобиле мы путешествовали обратно и в конце концов вернулись в Ричмонд.

Наверное, нам повезло, что буквально в течение месяца жена нашла работу программистом в госучреждении. Сегодня заработок у нее на уровне врача в местной поликлинике, но она сидит в нарядном платье за клавиатурой, и ей это нравится. Мечта фактически исполнилась.

Я же работал дальнобойщиком и к IT никакого отношения пока не имел. При благоприятных обстоятельствах проводил за рулем 60 часов в неделю, проезжал по 5 тыс. километров. Правда, после Рождества наступал мертвый сезон, и за неделю я откатывал всего по 1,5 тыс. Мой максимальный годовой заработок составлял $30 тыс. Я очень гордился собой!

«Я пень, с которым надо очень много работать»

Но когда жена стала зарабатывать вдвое больше меня, да еще с гораздо меньшими усилиями, моя мечта детства стала казаться не такой уж красочной. И тогда решил: я тоже так хочу! Начал искать курсы для подготовки программистов, но после пузыря доткомов большинство из них закрылись, даже друг свою школу забросил. Что же делать?

Говорю жене: «Давай ноутбук, который ты купила мне в качестве игрушки, приспособим для учебы, и я по вечерам буду делать твои старые домашние задания». Сначала рассчитывал, что супруга же и обучать меня будет, но она осталась не в восторге от этой идеи и посоветовала мне своего старого преподавателя.

Он меня не знал и ошибочно предполагал, что я такой же умный, как моя жена. А потом рассказывал ей, что я пень и что со мной надо очень много работать. Сказал, что возьмется за мое обучение, только если я брошу работу и буду учиться как минимум 60 часов в неделю.

У меня к тому времени разыгрался радикулит, из-за которого я даже прицеп не мог сбросить. К тому же после терактов 11 сентября 2001 года начался кризис, работы все равно было мало. Так что я согласился. Жена зарабатывала на нашу жизнь и мое обучение, а я учился по 70 часов в неделю.

В пятницу вечером я выезжал в Филадельфию, ночевал в дешевом отеле с клопами и тараканами, в субботу были занятия, потом четыре часа домой и бесконечные домашние задания. Некоторые из них, к слову, у меня вышло сделать только спустя три года. Так прошло полтора года — пора бы уже было подумать о работе.

Случилось все так. Оказалось, что у жены в офисе есть госпрограмма по тренировке юных дарований. Я, конечно, не юный, но за меня попросили, и в итоге меня взяли в группу под присмотр супруги. Даже почасовую оплату организовали — $12 в час, но при условии, чтобы за год получалось не больше $20 тыс.

Я как-то справлялся, что-то делал на Javа, но в целом моим прогрессом впечатлены не были. Тем не менее нужно было платить за университет, в котором учился сын, а значит, мне нужна была нормальная работа со стабильным заработком. Сам не знаю как, но меня приняли на работу в группу тестировщиков в госсектор.

Как и говорил отец, звезд с неба я не хватаю, но на хлеб с маслом зарабатываю. Работаю 40 часов в неделю, сплю и питаюсь дома, а не в дороге. Радикулит ушел, геморрой не появился.

«Буду покупать путевки в белорусские санатории и отдыхать»

Хочу ли я вернуться в Беларусь? Раз в три года я приезжаю на родину проведать родственников и Минск. А в эмиграцию мы уезжали от голода. Ехали за хлебом, как куча крестьян и городских голодранцев до нас. Но приватизированную квартиру в Минске не продавали. Осознание того, что в собственности есть жилье в Беларуси, повышает качество моей жизни в Америке. Со временем я просто поменял гаденькую квартирку с 5-метровой кухней на более просторную с кухней площадью 11 «квадратов».

После кризиса 2008 года я готов вообще ко всему. Правильнее даже сказать так: я стал всего бояться. Все наше благополучие может накрыться медным тазиком в любой момент и опять не по нашей вине. Только вот мне уже не 35 лет.

Когда мне говорят, что мы без труда найдем работу в Минске, то я отвечаю, что не найдем. Никому мы в Минске не нужны. Но здесь есть квартира.

Мы с женой уже решили, что через 10 лет выйдем на пенсию. За это время должны скопить достаточно на то, чтобы уровень жизни на пенсии не снижался. Где окажемся, не знаю. Пока планируем, что с октября по май будем жить в Майами, где для пенсионеров нет подоходного налога штата и налога на недвижимость. А период с мая по сентябрь собираемся проводить в Минске, потому что на юге Флориды из-за жары на улицу не выйдешь. Будем покупать путевки в санатории и отдыхать.

Читайте также:

• Отработал сантехником 12 лет, а потом стал программистом
• Трижды выгоняли из универа. «Прожигатель жизни», который не любит кодить, ушел в IT
• Играла за Беларусь в волейбол, но в 32 стала разработчиком

Библиотека Onliner: лучшие материалы и циклы статей

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by