Связь на стороне. Репортаж из «аномальной зоны», куда не добрались наши сотовые операторы

Не в меру ловкие журналисты периодически решаются на отважный эксперимент — прожить день без мобильника (интернета, денег, смузи и т. п.). И потом ходят, прислушиваются к ощущениям. Мы посетили интересную местность на карте нашей страны — там люди испокон веку живут без сотовой связи. Ну ладно, без белорусской сотовой связи. Они же не такие ловкие, как журналисты. Жители трех «чернобыльских» деревень давно адаптировались, купили иностранные «симки». Возможность общаться по телефону нашим гражданам тут предоставляют украинские операторы. Про «социальную ответственность» и объективные трудности не рассуждают, просто тихонько зарабатывают.

В Брагинском районе есть знаменитый пограничный «аппендикс» — участок нашей территории у Днепра, вдающийся в Украину. Тот самый, через который без остановок ходит украинская электричка из Славутича на Чернобыльскую АЭС. Ну и много чего еще любопытного там есть.

Де-юре — это белорусская территория. Де-факто — тут и говор похож на украинский, и родственники у многих на сопредельной территории, и в «мобильном» пространстве господствуют операторы иностранной державы — за отсутствием интереса у отечественных. И получается, что «полуостров» этот как-то ненавязчиво тяготеет к Украине. Без белорусской сотовой связи остаются три деревни: Нижние и Верхние Жары, а также Гдень.

«…Раза три обращался в velcom, МТС и life:), ответ один: там связь есть, — пишет нам читатель Александр Гордиенко. — Может, они думают, что эти деревни вымерли, но забывают про гомельских дачников, рыбаков и отдыхающих на Днепре…»

Кроме того, Александр замечает оживление на украинском берегу, народа стало в разы больше: «Постоянно нарушают границу, браконьерят — знают, что связи там нет и никто их не выдаст с белорусской стороны пограничникам или природоохране».

Страдания дачников и городских рыбаков, безусловно, важны. Остаться на сутки-двое без телефона и интернета — ответственный шаг. Но еще интереснее жизнь людей, которые находятся здесь постоянно.

Гостей «аномальная зона» встречает сурово, хлебом-солью.

Малые архитектурные формы в этих краях вообще весьма самобытны.

До четвертого реактора отсюда километров 30, до зоны отчуждения рукой подать. При этом на полях более оживленно, чем в ином «благополучном» районе. По дороге то и дело нам приходится объезжать комбайны, поодаль пасется скот, мелиоративные каналы расчищены, пылят трактора, дорожные рабочие ремонтируют покрытие. Красота такая, что кажется, будто читаешь статью в районной газете… Примечательно, что если заглянуть на сопредельную сторону, там картина другая: местность заросла многолетним кустарником и деревьями, мелиорацией на свой вкус занимаются бобры, каналы переоборудовали в запруды.

Рядом находится Полесский государственный радиационно-экологический заповедник с его одичавшим и расплодившимся животным миром. Лебеди, присевшие отдохнуть на пашню, явно прилетели из заповедника по пути на юг.

Эти края обожают рыбаки и прочие «дачники». Дома покупают люди из Гомеля, Минска, Киева, Мурманска.

Грибов здесь ровно миллион на квадратный метр, преобладают белые. Прочие считаются грибами с натяжкой, их не особо-то и берут.

— Проверяете хоть? — интересуемся у местного автостопщика, которого подобрали по дороге.

— Ну как тебе сказать…

— Ясно.

Чем красивей пейзажи, тем слабее сигнал. Когда въезжаем в Верхние Жары, белорусские операторы уже ничем о себе не напоминают. Взамен на телефоне загорается значок роуминга — с Украины сигнал идет мощно. Легко обгоняет пресловутую птицу, не долетающую до середины Днепра. Хоть ты белорусскую вышку там поставь.

В Верхних Жарах своя безмятежная атмосфера. Жизнь настроена по принципу «раз чего-то нет — значит, наверное, оно и не нужно». Дома — россыпью, перед некоторыми растут грибы. На калитках трогательные школьные ранцы в качестве почтовых ящиков.

У одной ограды, рядом с подберезовиком, гордо ржавеет антикварный «Запорожец». Владелец гриба, дома и «Запорожца» — Анатолий Иванович Дещ, коренной житель деревни. («Реаритет!» — кивает на остатки автомобиля.)

Огромными мозолистыми пальцами выуживает из кармана еще один артефакт — телефон с полифонией.

— Вот это я понимаю, аппарат. Не то что... — Анатолий Иванович тактично сдерживается, сочувственно смотря на наши девайсы, которыми мы размахиваем, пытаясь поймать сигнал. Вокруг пляшет улыбчивый пес Босяк; он тоже, явно издеваясь, что-то ловит зубами в воздухе.

— Работает без зарядки неделями! Падал сколько раз, тонул — хоть бы что… Тут «симка» украинского «эмтээса» стоит. Во сколько обходится? Да я и не знаю, у меня сын в Чернигове, он пополняет счет. А если надо по Беларуси позвонить, так я парней прошу — они знают места, где можно поймать сигнал.

— Да тут почти у всех украинские «симки», вон, с соседями еще поговорите. Вы, главное, их овчарку по имени назовите, так она, может, и не съест вас, — напутствует старожил, знающий местные обычаи.

— У лесничества, бывает, можно поймать. Или на крышу залезть, иногда «добивает»… — вглядываясь в дисплей старенького телефона, показывает нам местную технологию совершения звонков Александр. Тут считается, что именно такие модели лучше всего подходят, если надо нащупать слабый сигнал.

— Года три-четыре назад обещали нам поставить вышку, да пока все никак, — женщины на скамеечке, похоже, не слишком страдают, все давно обзавелись импортными «симками»: у кого — украинский МТС, у кого — «Киевстар». — Как выживаем? Да нормально, приспособились. А если что, так стационарные телефоны во всех домах имеются.

Женщина в украинском камуфляже, которую подруги именуют бабой Галей, тоже платит зарубежному оператору, только не знает какому. Да ей и не важно, главное — работает связь исправно.

Говорят, бывали времена, когда тут «точечно» действовала и белорусская мобильная связь. Просто места надо знать. Где «покрыло» — там кладешь камушек или щепку.

У магазина выполняет упражнения с телефоном бухгалтер райпо Яна. Она приехала с ревизией, украинской карты нет, приходится выкручиваться. В прошлом году здесь «брало», теперь глухо. Яна, как сапер, отправляется по дороге — искать сигнал.

— В последнее время дозвониться по белорусским номерам сюда нереально, — из рассказа лесника Сергея тоже выходит, что раньше мобильная связь какая-никакая была, но почему-то иссякла. — А если сам хочешь позвонить, то надо лезть на дом или на погреб, тогда, может, повезет.

И все же Верхние Жары не оставляют впечатления упадка. Ясно, что людям здесь жить интересно, многие домовладения выглядят вполне процветающими.

Незамысловатый, но крепкий домик с печкой и огородом можно купить за 2—3 тысячи долларов в эквиваленте. Удочки складывать. Многие так и делают.

Деревня Кирово расположена в нескольких минутах езды от Верхних Жаров, на границе проблемной зоны. Местные (непременно оговорившись, что «по сравнению с Жарами грех жаловаться») тоже рассказывают, что сложности есть, особенно в последнее время. Иногда на огород приходится сбегать, чтобы позвонить.

Между тем наши избалованные городом телефоны никак не могут приноровиться к местным реалиям. Наконец повезло, когда зашли в магазин.

— О, поймал! — вместо значка «R» у меня на дисплее сияют и переливаются аж две «палки» velcom.

— Теперь не дышите! — командует завмаг Лилия Петровна. — Вообще-то, у меня, вон, в углу стул. Так на стуле берет. Главное, не двигать.

В райисполкоме подтвердили: тоже давно добиваются нормальной связи, заинтересованы в том, чтобы можно было нормально дозвониться до любого населенного пункта не только на стационарный номер. Но указывать большим компаниям не могут, у тех свои представления о технических возможностях и экономической целесообразности. На письменные обращения приходят ответы, от которых никому не легче: покрытие отсутствует, потому что до ближайшей базовой станции 16 километров, распространению сигнала препятствует высокий лес, операторы занимаются оптимизацией сети, но их деятельность осуществляется за счет доходов, и поэтому приоритет имеют населенные пункты с наибольшим числом жителей. И так далее.

Виктор Свисловский, председатель Комаринского сельского исполкома, на территории которого располагается эта «аномальная зона», наизусть помнит, сколько человек живет в каждой из трех деревень. В общей сложности выходит 301 официально зарегистрированный житель. Пока негусто. К ним еще нужно прибавить сезонных «дачников», рыболовов, прочих отпускников. А также пограничников, дорожных рабочих, аграриев, других специалистов, оказавшихся в этой «дыре» по производственным надобностям.

— Люди жаловались, мы направляли запросы, писали в райисполком и операторам, — Свисловский уже лет шесть наблюдает эту чехарду. — Смысл ответов, в общем, такой: в связи с финансовыми затруднениями работы в 2015 году не планируются.

Ситуация немного дурацкая: пока здесь пополняют свои бюджеты иностранные операторы. Они же фактически обеспечивают пресловутые социальные стандарты жителям пострадавших от чернобыльской аварии территорий. Высокий лес им не мешает.

Напомним, несмотря на непростую географию (или — благодаря ей), местность эта довольно востребована у любителей настоящей природы и активного отдыха. Неперспективной ее назвать язык не повернется. Рыбаки едва не эпосы про нее слагают. Будь здесь нормальная связь, спрос на недвижимость был бы больше. Глядишь, и ожили бы места, когда-то почти убитые Чернобылем.

Незадолго до публикации мы направили вопросы относительно будущего этой территории в белорусские компании сотовой связи. Оперативно получить их комментарии не удалось.

P. S. Позже Погранкомитет доложил: как раз в тот день, когда мы путешествовали по району, в деревне Кирово был задержан нарушитель. Про чужака сообщили пограничникам местные жители. Не иначе со стула завмага дозвонились.

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by