18 апреля 2020 в 8:00
Автор: Константин Сидорович

Великая депрессия. Как 90 лет назад экономический крах навсегда изменил весь мир

Автор: Константин Сидорович

То, что сейчас происходит с мировой экономикой, в МВФ называют «Великий локдаун». При этом постоянно проводятся параллели с Великой депрессией — экономическим крахом 90-летней давности, который сломал миллионы судеб и навсегда изменил мир. Тогда губительная для всего разумного рецессия растянулась на десяток лет. Вопреки сложившимся стереотипам, Великая депрессия охватила не только США, но и все цивилизованные страны. Она же, помимо множества других причин, стояла у истоков Второй мировой войны. Но началось все действительно в США, а точнее с биржевого краха 1929 года, к которому привела «оргия безумной спекуляции».

Ревущие 1920-е

Пока Европа пыталась прийти в себя после утомительной Первой мировой войны, Америку ждал невиданный расцвет. Практически ничего не потеряв в войне, США вышли из нее настоящим победителем, став богатейшей и самой сильной страной мира.

За время боевых действий союзники задолжали Штатам более $11 млрд, что превышало пятую часть стоимости всех создаваемых в стране за год товаров и услуг! Деньги потекли рекой, ведь их было довольно легко получить в виде репараций с потерпевших поражение.

Наступила эра, которую в США называют Эпохой процветания. Столь стремительного экономического роста Америка раньше никогда не знала. Буйным цветом расцвело потребление. Автомобили, ранее считавшиеся роскошью, внезапно оказались по карману среднему классу, составлявшему костяк всей американской системы. Взрывное развитие автомобильной промышленности подтолкнуло сопутствующие отрасли вроде нефтедобычи, производства стали и стекла. За десять лет 1920-х автомобильный парк страны увеличился в 3,5 раза, машина была у каждого четвертого американца, то есть фактически в каждой семье.

Чтобы понять, насколько все это было невероятно, проще всего сравнить на контрастах. Вспомните уроки истории о жизни белорусов в 1920-е. Пока наши предки ютились в покосившихся хатах, работали бесплатно (то есть за трудодни) и рисковали головой, пытаясь спрятать пуд зерна или полудохлую курицу, США опутывали сети шоссе, кинотеатров, отелей, автосалонов и прочих благ цивилизации.

До каждого дома и квартиры добралось электричество, что повлекло за собой новый бум потребления — магазины заполонили невиданные чудеса техники вроде холодильников и радиоприемников. Набирала силу индустрия развлечений в целом и Голливуд в частности. Внезапно кругом появилась куча соблазнов, о которых несколько лет назад мечтали разве что фантасты. А теперь вот оно, протяни руку с долларами — и все твое. Чудо!

Чудо, правда, во многом было построено на кредитах. Потреблять хотели все — реклама уже тогда знала свое дело. Однако своих денег на тот же автомобиль хватало далеко не у всех. На помощь подоспели банки. Хочешь красивую новую тачку здесь и сейчас? Бери кредит под низкий процент — и мечта у тебя в руках!

Конечно же, сидеть в кредитах американцы 100-летней давности не особо хотели — так же, как и нынешние белорусы. А потому взоры миллионов устремились на биржи. Подпитываемые безудержным ростом компании дорожали, акции постоянно росли в цене, месяц за месяцем пробивая очередной потолок. Так, менее чем за десять лет индекс Доу — Джонса (в то время это фактически было среднее арифметическое цен на акции всех компаний) вырос с 80 пунктов до 380!

Неудивительно, что в биржах и постоянно растущих акциях стали видеть путь для сравнительно легкого обогащения. 1920-е стали временем безудержной скупки ценных бумаг. Люди тратили сбережения и залезали в кредиты, которые с удовольствием давали банки. Сами банки, к слову, тоже не гнушались игрой на бирже, причем игра эта была на деньги вкладчиков.

Был еще один способ найти средства для биржевых игр — занять деньги у брокеров. Выглядело это так. Например, человек покупал акции на $100, однако самостоятельно уплачивал только $10, тогда как остальные $90 фактически ссужал брокер. Вот только брокер мог в любой момент предъявить так называемое маржевое требование — тогда должник обязан был вернуть $90. Смысл это имело только при заметном падении акций. Так как такого в Эпоху процветания не случалось, никто и не обращал внимания на какие-то там призрачные маржевые требования.

«Мы переживаем самый длительный период процветания»

«Никакой разовой одномоментной девальвации никогда не будет», — говаривал в 2011 году председатель правления Нацбанка Беларуси. Все наши соотечественники помнят, что последовало за этой фразой. В 1920-е годы в США был свой «Петр Прокопович», вот только доверчивые американцы еще не были научены отличать настоящую реальность от той, что рисуют с высоких трибун политики.

«Ни один конгресс в истории Соединенных Штатов, анализируя состояние страны, не встречался еще со столь обнадеживающими перспективами, как в настоящее время. Положение внутри страны отмечено спокойствием и удовлетворенностью… Мы переживаем самый длительный период процветания», — сказал 4 декабря 1928 года 30-й президент США Калвин Кулидж.

Калвин Кулидж

Тут бы американцам броситься в обменники и скупить советские рубли или хотя бы повыводить деньги из бирж. Однако привыкший к продолжительному благоденствию народ не успел закалиться и облачиться в шипастую шкуру недоверия властям. Кулиджу, к слову, впоследствии вменяли в вину его фразочку, которая заразила американцев оптимизмом и не позволила разглядеть надвигающуюся бурю. Приближался 1929 год, времена благоденствия и процветания заканчивались. Впереди были голод, разруха, депрессия и еще одна война.

А звоночков о том, что скоро случится что-то нехорошее, было полно. Об одном из них — флоридском спекулятивном пузыре недвижимости, лопнувшем в 1928-м, — Onliner недавно рассказывал. Нехорошие знаки подавала автомобильная промышленность, столкнувшаяся с кризисом перепроизводства. Впрочем, на этом факте мало заостряли внимание, наоборот, влиятельные финансисты и политики (которые также по совместительству являлись крупнейшими акционерами автомобильных концернов) с первых страниц газет убеждали в дальнейшем взрывном росте отрасли и стоимости акций.

В начале 1929 года в должность президента вступил Герберт Гувер, который легко обошел соперника благодаря риторике на тему дальнейшего роста благосостояния американцев. «По 500» им пока не обещали, но заверения вроде «Нет никаких поводов для беспокойства, рост благосостояния будет продолжаться» в то время тоже хорошо работали.

Герберт Гувер

Избрание главы государства, поддерживающего прежний курс на процветание, вызвало очередной взрывной рост акций. Объемы торгов ставили рекорды чуть ли не ежедневно. Кратковременные спады случались, но они были несущественны, и биржи всегда отыгрывали скромные потери.

На протяжении 1929 года акции окончательно потеряли значение как собственность. Ценные бумаги рассматривались только в качестве спекулятивного средства обогащения. Все понимали, что, купив сегодня акцию за $10, завтра ты продашь ее за $15, таким образом заметно разбогатев. А если подержать акции неделю, месяц или полгода, то от денег отбоя не будет.

В конце 1920-х люди толпами скупали акции в долг с привлечением брокерских кредитов, объем которых менее чем за десять лет вырос с $1 млрд до фантастических $6 млрд. Такого не было еще никогда! На Уолл-стрит стекалось золото и деньги со всего мира. Ладно простые американцы — они все же не могли оказывать существенное влияние на надувание биржевого пузыря. Хуже всего, что в биржевые спекуляции втянулись крупные корпорации. Вместо того чтобы вложить деньги в производство с туманными и отдаленными перспективами, компании предпочитали вливать прибыль в скупку акций, не требовавших особых усилий и обещавших обогащение чуть ли не завтра.

Нью-йоркская биржа в 2017 году

Тот факт, что производственные компании предпочитали переводить излишки оборотных средств на счета Уолл-стрит вместо направления на собственное развитие, тоже подтолкнул страну, а вместе с ней и остальной мир к Великой депрессии.

Недолопнутый пузырь

Если человек счастлив, он не хочет (а зачастую и не может) верить в неизбежное наступление черной полосы. Сколько бы ни было желающих успеть на счастливый локомотив Уолл-стрит, в какой-то момент поток покупателей акций начнет уменьшаться, после чего их стоимость, естественно, станет падать.

Политики предпочитали не замечать надвигающуюся катастрофу, хотя невероятно раздувшийся пузырь был так же очевиден, как эго Гитлера, тогда еще председательствовавшего в НСДАП, но уже готового завоевывать мир. Возможно, предотвратить коллапс могла взвешенная позиция какого-нибудь авторитета. Не исключено, что, если бы Герберт Гувер предостерег американцев, указав на перегретый рынок и высокую долю вероятности его схлопывания, резкого падения удалось бы избежать.

Обычный день на бирже в Нью-Йорке в 1920-е

Однако все молчали. При этом представители властей, конечно, постоянно проводили совещания, связанные с финансовой обстановкой. До людей доходили обрывки информации, как обычно, порождавшие волну слухов. На этой волне слухов и молчания правительства в понедельник, 25 марта 1929 года, люди начали сбрасывать свои ценные бумаги. За считаные часы акции компаний American Railway Express, Commercial Solvents и Wright Aero, пользовавшиеся особым спросом у спекулянтов, упали в цене на 12 пунктов. На следующий день основные котировки рухнули еще на 20 пунктов. Видя это, банки резко сократили объемы кредитов на покупку акций, а ставки по брокерским кредитам взлетели с 5 до 20%.

Теперь надвигавшаяся катастрофа стала очевидна всем, однако мало кто мог осознать ее масштабы. Но нет, дата 25 марта 1929 года не вошла в историю как «Черный понедельник». Удивительно, но весной разгоравшееся пламя удалось погасить — пусть керосином, но все же. В роли пожарного выступил Чарльз Митчелл, глава одного из самых престижных и влиятельных банков National City Bank и успешный инвестор. Тот случай, когда ход истории может повернуть (или хотя бы приостановить) воля одного человека.

В день, когда должен был лопнуть гигантский спекулятивный пузырь Уолл-стрит, Чарльз Митчелл созвал прессу и заявил, что он лично предотвратит финансовый кризис. Для этого National City Bank продолжит выдавать кредиты в затребованных объемах. Фактически Митчелл подчеркнул, что катастрофа в Нью-Йорке невозможна без его на то дозволения.

Удивительно, но выступление Чарльза Митчелла повернуло все вспять — до конца дня кредитные ставки брокеров понизились, остальные банки вернулись к докризисной стратегии, люди потянулись на биржу за новыми акциями, рынок снова попер в гору. Вашингтон при этом молчал, что было воспринято людьми как победа банкира над размякшим правительством. Волевым решением одного человека крах удалось отодвинуть на полгода. Лето 1929-го ознаменовалось рекордным подъемом на фондовом рынке. То было время, когда об акциях говорили все и везде. Ни одна вечеринка не обходилась без брокеров, а в любой пивной вы могли узнать о самых перспективных акциях.

«Шофер богатого человека ведет машину, внимательно прислушиваясь к разговорам пассажиров на заднем сиденье, которые обсуждают последние тенденции в Bethlehem Steel, — ведь он купил 50 акций, взяв деньги в кредит под 20%. Чистильщик окон в брокерской конторе делает перерыв в работе, чтобы просмотреть текущие сводки с биржи, — ведь он подумывает о том, чтобы вложить все свои сбережения, заработанные тяжелым трудом, в несколько акций Simmons. А по радио то и дело твердят, как какой-нибудь скромный биржевой клерк заработал на бирже почти четверть миллиона долларов, как медсестра сумела сорвать куш в $30 тыс., воспользовавшись советом своего благодарного пациента, как пастух из Вайоминга, живущий в 30 милях от ближайшей железной дороги, сумел продать или купить за один день тысячу акций», — примерно такая атмосфера, согласно описанию в одной из книг современников, царила в США в конце 1920-х.

«Черный четверг». Громкий хлопок — так лопаются пузыри

Отдельные крупные держатели акций, вхожие в Белый дом, конечно, знали о неминуемой беде. Они успели избавиться от активов, некоторые перед самой встряской уехали в Европу. Правительство по-прежнему предпочитало ничего не делать и фактически пустило все на самотек.

Осенью 1929 года экономика США уже по уши погрузилась в депрессию, но со всех сторон доносились заверения: все в порядке, все под контролем, продолжаем благоденствовать. Рынок акций стало лихорадить, почти постоянный рост сменился скачкообразным поведением котировок ценных бумаг.

А 24 октября наступил «Черный четверг». До сих пор невозможно сказать, какое конкретно событие привело к хаотическому краху рынка ценных бумаг. В любом случае этот день был неминуем, потому что любое серьезное потрясение и утрата веры в великий рынок стимулируют ажиотажные продажи. Сначала от акций спешно избавляются те, кто купил их ради быстрой наживы с целью перепродажи. За ними следуют те, кто надеялся на вечный рост, но в итоге вынужден был изменить свое мировоззрение. Наконец, хуже всего приходится ребятам, которые набрали кредитов на покупку акций и до последнего удерживают в дрожащих руках превращающиеся в пыль бумажки. Хлоп — и нет пузыря.

Обвалу 24 октября предшествовала череда событий. Уолл-стрит и так неважно чувствовала себя в последние полтора месяца. В газетах наконец-то стали появляться сомнения, разбавившие обычно полностью бравурные настроения диванных аналитиков. На Нью-Йорк и всю страну опустился густой туман пессимизма и неуверенности.

К тому же люди начали осознавать, что в случае, если они разорятся, узнать об этом они могут лишь на следующий день. Дело в том, что на ажиотажном рынке акций сведения о котировках частенько запаздывали на несколько часов из-за того, что существовавшие в то время средства связи не справлялись с большими потоками данных. При этом сами котировки исправно менялись каждые десять минут. Ладно, если ты уверен в том, что разбогатеешь. Какая разница, узнаешь об этом сейчас или завтра — томительное ожидание даже подстегивало азарт. Но что, если окажется, что вчера ты не разбогател, а стал нищим? Так неинтересно. Пора скидывать акции от греха подальше.

На самом деле все началось в последний час торгов 23 октября. Инвесторы начали массово продавать акции автомобильных производителей. А тут еще ураган, который разрушил линии связи и оставил инвесторов в неведении о биржевой катастрофе. Тысячи спекулянтов решили выйти из игры пораньше.

Утро 24 октября началось с паники. На биржу хлынули 13 млн акций, которые все хотели продать и которые никто не хотел покупать. Большинство бумаг были проданы за бесценок каким-то отчаянным ребятам.

«К одиннадцати часам начался ажиотажный сброс акций. Брокерские конторы по всей стране были битком забиты народом, а табло с котировками возвещали о страшном коллапсе. Цены на многие акции опустились намного ниже минимумов, когда-либо отмечавшихся в истории. Все это вынуждало людей как можно быстрее избавляться от ценных бумаг, чтобы не платить брокерам дополнительную маржу. К 11:30 уже весь рынок был охвачен паникой», — пишет Джон Кеннет Гэлбрейт в книге «Великий крах 1929 года».

На Брод-стрит, что рядом с Уолл-стрит, собиралась толпа. К бирже стекался народ со всей страны. Люди сами не знали, что они хотят увидеть, но слухи несли их в Нью-Йорк. Кто-то увидел на крыше высотки рабочего и принял его за самоубийцу — стали ждать, прыгнет или нет. Самые пронырливые видели табло с котировками и передавали информацию остальным. Подоспела полиция, безуспешно пытаясь навести какой-нибудь порядок. Кругом множились слухи: мол, акции отдавали чуть ли не даром, а по стране прокатилась волна самоубийств. На лицах людей в толпе — страх в сочетании с недоверием. А ведь прошло еще меньше часа!

В полдень в офисе J. Р. Morgan собрались известнейшие финансисты страны. Первым делом надо было остановить панику. В 13:30 вице-президент Нью-йоркской фондовой биржи Ричард Уитни с самодовольным видом направился через толпу к площадке, где шла торговля акциями сталелитейной отрасли. Там он демонстративно изъявил желание купить 10 тыс. акций компании Steel по $205 за штуку. К тому моменту они торговались намного дешевле.

Кратковременный эффект был достигнут. Вместо страха потерять все людей охватило волнение из-за того, что они поспешили продать свои акции по дешевке. Надо выкупать обратно, пока не подорожало. Цены вновь пошли вверх. В итоге 24 октября котировки хоть и ушли в минус, но не так сильно, как в первой половине дня.

Возможно, рынок мог бы оправиться от потрясения и на этот раз, продлив существование мыльного пузыря еще на несколько месяцев или даже лет. Но свою роль сыграли те самые технические ограничения того времени, о которых мы говорили выше. Из-за запаздывания передачи информации люди за пределами Нью-Йорка даже не узнали о восстановлении биржи — до них только-только докатилась информация об утреннем крахе. Да, вечером 24 октября биржевые табло показывали рост, но телеграфные аппараты к тому времени лишь сеяли семена утренней паники по всей стране.

Знаменитое фото, которое стало символом Великой депрессии. На снимке — мать десятерых детей Флоренс Оуэнс Томпсон, которая знать ничего не знала об акциях, но скиталась по всей стране в поисках работы. Фото: Доротея Ланж

Кому-то могло показаться, что банкиры ловко выкрутились из кризиса и пресекли его на корню. Но это было лишь начало. За «Черным четвергом» последовали «Черный понедельник» (пятничные торги прошли на удивление спокойно), «Черный вторник», «Черная среда» и так далее. Говорят, на протяжении нескольких дней каждое утро звона колокола, возвещавшего об открытии биржи, не было слышно из-за заглушавших его криков «Sell! Sell!».

Ричард Уитни на бирже больше не появлялся. Чудовищный обвал продолжался почти три года. Индекс Доу — Джонса достиг минимума, рухнув почти в десять раз. Тысячи компаний обанкротились, миллионы инвесторов остались в дырявых штанах, экономика США откатилась на десять лет. Выйти из Великой депрессии и вновь стать мировой державой Америка сможет только благодаря Второй мировой.

Коврики для йоги и фитнеса в наличии

Читайте также:

Хроника коронавируса в Беларуси и мире. Все главные новости и статьи здесь

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Самые оперативные новости о пандемии и не только в новом сообществе Onliner в Viber. Подключайтесь

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by